![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
В красноярском арбитраже находится иск Росрезерва, требующего от ГМК «Норникель» 3,9 млрд рублей за недостачу медьсодержащего сырья, находившегося в компании на ответственном хранении. Стороны конфликт не комментируют, ссылаясь на гостайну, заседания суда проходят в закрытом режиме.
«Бывают странные сближенья», — сказал «наше всё». Недостача выявлена в 2012 году, незадолго до того, как пост гендиректора «Норникеля» покинул Владимир Стржалковский. И покинул он его — вернее, переместился в кресло вице-президента «Норникеля» — с «платиновым парашютом». Публично объявленная сумма, полученная им за увольнение, напомню, составила 100 млн долларов. И это красивое число удивительным образом соотносится с той суммой, какую сейчас госведомство пытается с ГМК стребовать, — 130 млн долларов. Ну проценты и пени (0,3% в день) наросли, штрафные санкции (до 20% от стоимости матценностей). Все цифры бьются, выходит один к одному.
«Медьсодержащее сырье» так только называется. В нем, находящемся (или находившемся) в хранилищах ГМК, «на хвосте» — золото, серебро, металлы платиновой группы. Таковы уж наши недра — они отдают все вместе, в комплекте: кроме меди, никеля, кобальта еще и «попутную продукцию» — целый список драгметаллов.
И понятно, что речь и об их недостаче. Возможно, хищении. А золото, платина, палладий — это особая статья УК. Помимо того что лицам, виновным в растрате в особо крупном размере, и без того грозят реальные сроки.
Родятся ли из арбитражного разбирательства Росрезерва с ГМК уголовные дела, будет зависеть, судя по предыдущим подобным эпизодам в новейшей истории, исключительно от поведения топ-менеджмента компании. Стржалковского на посту гендиректора сменил сам Владимир Потанин, крупнейший из владельцев ГМК и самый «исконный» — он заинтересовался «Норникелем» еще в середине 90-х, еще до залоговых аукционов, которые, собственно, помогли ему обрести контроль над никелевым концерном. Пока Потанин попросил президента о переоценке выявленной недостачи, полагая, что подсчеты выполнены некорректно.
Сказать, что ГМК начинает испытывать трудности с сырьем, что медно-никелевые руды беднеют, богатые — выработаны, возможно, будет некоторым преувеличением. Но только некоторым. Факт: что компания обеспокоена пополнением сырьевой базы, хочет разрабатывать новые месторождения. Однако все последние ресурсные тендеры команда под управлением великого лоббиста Стржалковского успешно проиграла. Никелево-медные участки в Воронежской области взяла Уральская ГМК, южная часть месторождения «Норильск-1» на Таймыре досталась «Русской платине» Мусы Бажаева (правительством результаты этого конкурса пока не утверждены, лицензия не выдана). На западный фланг Октябрьского месторождения на Таймыре никто, кроме ГМК, не претендовал, однако она не смогла даже оформить правильно документы для получения лицензии.
Это не только к вопросу о заслугах Стржалковского как генерального, оправдывающих рекордные отступные. Это к тому, что ГМК, по имеющейся у нас информации, испытывая определенные сложности с сырьем, выходила в правительство с предложением переработать государственный концентрат. Насколько известно, ГМК отказывали. И вот теперь, после ревизии, появляется засекреченный иск Росрезерва.
В то, что концентрат из госрезерва переработали, как-то не верится. Вероятно, Потанин прав, полагая, что считать можно по-разному. Но почему посчитали именно так, не в пользу всемогущей ГМК? И почему именно сейчас, когда, казалось бы, с появлением в числе совладельцев компании Романа Абрамовича и примирении Владимира Потанина с Олегом Дерипаской корпоративная война, раздражавшая Кремль, закончилась? Не своеобразное ли это предупреждение? Очень похоже на черную метку: по виду — фитюлька (сумма претензий для ГМК, конечно, не так велика), но последствия (в т.ч. уголовные), может статься, малыми не покажутся. И почему предъявленная сумма так точно напоминает и о сумме отступных Стржалковскому, и о периоде его хозяйствования?
Выдача Стржалковскому «платинового парашюта» требовала объяснений с обществом. Их не произошло. За какие заслуги человек, занимавший пост чуть более четырех лет, никаких подвигов и прорывов в эти годы не совершивший, получил столь щедрый дар, помимо месячной зарплаты в 400 тысяч долларов и ежегодных многомиллионных бонусов? Понятно, что в акционерной войне с Дерипаской он занимал сторону Потанина — человека, усадившего его в это кресло, надеясь на его лоббистский потенциал: Стржалковский — не металлург и не горняк, он из Питера и служил с Путиным в КГБ, потом — бизнес, потом возглавил Ростуризм. Понятно, что в этом кресле человек, тем более такой, становится самостоятельным игроком и стороной конфликта, и занятую им позицию в противоборстве Потанина и Дерипаски не учитывать нельзя. И все же.
Быть может, нынешняя претензия государства к ГМК — это такой способ вернуть Потанина «в берега», напомнить ему, в какой стране он богатеет и принародно раздает куски этого богатства тому, кому хочет? Недавно правительство убрало потолок зарплат для руководителей нескольких десятков избранных бюджетных и казенных учреждений. Сталин тоже в свое время отменил партмаксимум, по которому номенклатура не могла получать зарплату выше, чем квалифицированный пролетариат и ИТР. Но это Сталин, правительство. Что дозволено Юпитеру…
Не сразу, но вскоре после того, как сумма отступных Стржалковскому стала достоянием гласности, появился упорный слух, что этому решению дадут обратный ход. Вот и Михаил Прохоров, бывший гендиректор «Норникеля», тогда выступил с заявлением: «Мне кажется, владельцы «Норникеля» должны объяснить публично свое решение обществу — за какие заслуги перед компанией положены такие выплаты. Если таких общественно признаваемых аргументов нет, то эту ситуацию, чреватую репутационными потерями для всего нашего бизнеса, еще можно поправить. Вариантов только два: или изменить этот договор, или направить львиную долю этих денег на общественно значимые проекты».
Однако время шло, «обратки» не случалось. А ее или хотя бы объяснений — ждали. В том числе в Норильске, где работяги сегодня получают зарплаты, примерно как уборщицы в московских банковских офисах. А трудовая пенсия норильчан с 1 февраля повысилась аж на 1073,5 рубля — до 17338,69 целкового. Это при том, что в Норильске все намного дороже, чем в Москве, исключая разве что жилье и услуги такси.
Тихо спиздил и пошёл - называется "нашёл" !
«Бывают странные сближенья», — сказал «наше всё». Недостача выявлена в 2012 году, незадолго до того, как пост гендиректора «Норникеля» покинул Владимир Стржалковский. И покинул он его — вернее, переместился в кресло вице-президента «Норникеля» — с «платиновым парашютом». Публично объявленная сумма, полученная им за увольнение, напомню, составила 100 млн долларов. И это красивое число удивительным образом соотносится с той суммой, какую сейчас госведомство пытается с ГМК стребовать, — 130 млн долларов. Ну проценты и пени (0,3% в день) наросли, штрафные санкции (до 20% от стоимости матценностей). Все цифры бьются, выходит один к одному.
«Медьсодержащее сырье» так только называется. В нем, находящемся (или находившемся) в хранилищах ГМК, «на хвосте» — золото, серебро, металлы платиновой группы. Таковы уж наши недра — они отдают все вместе, в комплекте: кроме меди, никеля, кобальта еще и «попутную продукцию» — целый список драгметаллов.
И понятно, что речь и об их недостаче. Возможно, хищении. А золото, платина, палладий — это особая статья УК. Помимо того что лицам, виновным в растрате в особо крупном размере, и без того грозят реальные сроки.
Родятся ли из арбитражного разбирательства Росрезерва с ГМК уголовные дела, будет зависеть, судя по предыдущим подобным эпизодам в новейшей истории, исключительно от поведения топ-менеджмента компании. Стржалковского на посту гендиректора сменил сам Владимир Потанин, крупнейший из владельцев ГМК и самый «исконный» — он заинтересовался «Норникелем» еще в середине 90-х, еще до залоговых аукционов, которые, собственно, помогли ему обрести контроль над никелевым концерном. Пока Потанин попросил президента о переоценке выявленной недостачи, полагая, что подсчеты выполнены некорректно.
Сказать, что ГМК начинает испытывать трудности с сырьем, что медно-никелевые руды беднеют, богатые — выработаны, возможно, будет некоторым преувеличением. Но только некоторым. Факт: что компания обеспокоена пополнением сырьевой базы, хочет разрабатывать новые месторождения. Однако все последние ресурсные тендеры команда под управлением великого лоббиста Стржалковского успешно проиграла. Никелево-медные участки в Воронежской области взяла Уральская ГМК, южная часть месторождения «Норильск-1» на Таймыре досталась «Русской платине» Мусы Бажаева (правительством результаты этого конкурса пока не утверждены, лицензия не выдана). На западный фланг Октябрьского месторождения на Таймыре никто, кроме ГМК, не претендовал, однако она не смогла даже оформить правильно документы для получения лицензии.
Это не только к вопросу о заслугах Стржалковского как генерального, оправдывающих рекордные отступные. Это к тому, что ГМК, по имеющейся у нас информации, испытывая определенные сложности с сырьем, выходила в правительство с предложением переработать государственный концентрат. Насколько известно, ГМК отказывали. И вот теперь, после ревизии, появляется засекреченный иск Росрезерва.
В то, что концентрат из госрезерва переработали, как-то не верится. Вероятно, Потанин прав, полагая, что считать можно по-разному. Но почему посчитали именно так, не в пользу всемогущей ГМК? И почему именно сейчас, когда, казалось бы, с появлением в числе совладельцев компании Романа Абрамовича и примирении Владимира Потанина с Олегом Дерипаской корпоративная война, раздражавшая Кремль, закончилась? Не своеобразное ли это предупреждение? Очень похоже на черную метку: по виду — фитюлька (сумма претензий для ГМК, конечно, не так велика), но последствия (в т.ч. уголовные), может статься, малыми не покажутся. И почему предъявленная сумма так точно напоминает и о сумме отступных Стржалковскому, и о периоде его хозяйствования?
Выдача Стржалковскому «платинового парашюта» требовала объяснений с обществом. Их не произошло. За какие заслуги человек, занимавший пост чуть более четырех лет, никаких подвигов и прорывов в эти годы не совершивший, получил столь щедрый дар, помимо месячной зарплаты в 400 тысяч долларов и ежегодных многомиллионных бонусов? Понятно, что в акционерной войне с Дерипаской он занимал сторону Потанина — человека, усадившего его в это кресло, надеясь на его лоббистский потенциал: Стржалковский — не металлург и не горняк, он из Питера и служил с Путиным в КГБ, потом — бизнес, потом возглавил Ростуризм. Понятно, что в этом кресле человек, тем более такой, становится самостоятельным игроком и стороной конфликта, и занятую им позицию в противоборстве Потанина и Дерипаски не учитывать нельзя. И все же.
Быть может, нынешняя претензия государства к ГМК — это такой способ вернуть Потанина «в берега», напомнить ему, в какой стране он богатеет и принародно раздает куски этого богатства тому, кому хочет? Недавно правительство убрало потолок зарплат для руководителей нескольких десятков избранных бюджетных и казенных учреждений. Сталин тоже в свое время отменил партмаксимум, по которому номенклатура не могла получать зарплату выше, чем квалифицированный пролетариат и ИТР. Но это Сталин, правительство. Что дозволено Юпитеру…
Не сразу, но вскоре после того, как сумма отступных Стржалковскому стала достоянием гласности, появился упорный слух, что этому решению дадут обратный ход. Вот и Михаил Прохоров, бывший гендиректор «Норникеля», тогда выступил с заявлением: «Мне кажется, владельцы «Норникеля» должны объяснить публично свое решение обществу — за какие заслуги перед компанией положены такие выплаты. Если таких общественно признаваемых аргументов нет, то эту ситуацию, чреватую репутационными потерями для всего нашего бизнеса, еще можно поправить. Вариантов только два: или изменить этот договор, или направить львиную долю этих денег на общественно значимые проекты».
Однако время шло, «обратки» не случалось. А ее или хотя бы объяснений — ждали. В том числе в Норильске, где работяги сегодня получают зарплаты, примерно как уборщицы в московских банковских офисах. А трудовая пенсия норильчан с 1 февраля повысилась аж на 1073,5 рубля — до 17338,69 целкового. Это при том, что в Норильске все намного дороже, чем в Москве, исключая разве что жилье и услуги такси.
Тихо спиздил и пошёл - называется "нашёл" !
